Памятник природы получил статус государственного лишь в 1962 году. А вот само местонахождение формировалось аж 260 миллионов лет назад в Пермском периоде Палеозойской эры. Самая первая находка сделана в 1933 году гидрогеологом Сергеем Каштановым. Он проводил исследования, и в районе деревни Боровики и Ванюшонки на обрыве обнаружил остатки скелета парейазавров. О своей находке он сообщил в Московский государственный университет, в те времена палеонтологией занималось именно это учреждение. Курировала в то время это направление очень известный исследователь–палеонтолог Александра Паулиновна Гартман-Вейнберг. Она заинтересовалась находками Каштанова, который не был палеонтологом и не мог сделать профессиональную выборку скелета. И через год на местонахождение выезжает экспедиция под руководством Гартман-Вейнберг. Работали они несколько дней. Но за это время были обнаружены два скелета парейазавров и два черепа животных. Их забрали ученые в Москву. Оказалось, что это два новых вида африканских родов. Так что право открытия местонахождения принадлежит Каштанову, а вот первые находки – Гартман-Вейнберг.

Помогали ей и местные жители из деревень Рвачи, Ванюшонки, Боровики. Один из них по фамилии то ли Вылегжангин, то ли Вычугжанин даже спустя годы каждую весну после того, как на месте поработала экспедиция, находил сам скелеты, прикрывал их пленкой и звонил в Москву в академию наук, чтобы приезжали и забирали находки. Но экспедиция приехала только в послевоенные годы. К тому времени оно стало уже известным на весь мир и попало в список местонахождений Пермского периода. Простиралось оно от деревни Муха (9 км от Котельнича) до деревни Вишкиль. По результатам исследований Бориса Павловича Вьюшкова 1948-49 годов (несмотря на послевоенную разруху нашли деньги на экспедицию) в каталоге о местонахождениях Пермского и Триасового периода было записано: Котельничское местонахождение представляет собой, пожалуй, крупнейшее в мире скопление останков парейазаров. И они были недалеки от истины. Подобное грандиозное местонахождение имеется на плато Карру в Южной Африке. Но сохранность скелетов там намного хуже, чем на Вятке.

За два летних сезона ученые нашли 11 скелетов парейазавров. Тогда это было более, чем серьезно. Подготовили монолиты. Но в те времена была совсем иная технология. И для проклейки косточек они использовали органический костный клей. Со временем он разрушается. А позднее так получилось, что руководитель той экспедиции покончил с собой. И все эти находки многие годы провалялись во дворе академии наук. И когда до них дошли руки, оказалось, что монолиты практически разрушены. Так же нам не удалось найти отчетов по этим экспедициям. Та же проблема с личностью Вьюшкова. Но думаю, что во времена репрессий часть документов просто была изъята у палеонтологического института.

Это полный скелет парейазавра, найденный на берегу Вятки

А так вот выглядели обитатели Земли 260 миллионов лет назад

В лихие 90-е на берегу нашли вятского крокодила

До начала 90-х годов прошлого века системных раскопок больше не производилось. В 1962 году ему присваивают статус государственного памятника природы. В 90-е туда приезжает такой незаурядный человек, как Дмитрий Сумин. Он работал от кооператива «Каменный цветок», зарегистрированную в Нью-Йорке. И вместе с палеонтологическим московским музеем они организовали такую вот экспедицию.  Что греха таить – цель была – заработать денег. В те времена скелеты, как массовый материал можно было вывозить заграницу без нарушений закона. Государству было не до этого. И несколько скелетов решено было продать, чтобы заработать денег и организовать экспедицию. Вместе с Суминым тогда работал ученый –палеонтолог Иван Иванович Колондадзе.

Оказалось, что помимо скелетов парейазавров на местонахождении были обнаружены так же скелеты более сложных позвоночных животных. И в те годы учеными было сделано немало открытий. Практически 20 новых видов животных было обнаружено и исследовано за эти годы. Впервые Сергеем  Гетмановым был обнаружен скелет необычного существа, которое назвали по фамилии дедушки Дмитрия Сумина, адмирала морского флота  и назвали ее Суминия Гетманова. Так она сейчас и фигурирует в научных изданиях. Это маленькая рептилия, длиной не более полуметра. И в том же году в черте города Котельнича был обнаружен скелет дицинадонта. И тогда же нашли скелет вятского крокодила – вяткозухуса. Выяснилось, что местонахождение намного интереснее, чем предполагалось. И это не монофауна, а полноценный древний мир, хорошо сохранившийся и который надо копать, копать и копать.

Так выглядел берег реки Вятки при  раскопках в 1991 году

Чай из топора

В 1991 году я дорабатывал уже шестой сезон археологических раскопок в Кировском областном краеведческом музее. И мне сообщили, что на территории Котельничского местонахождения проводятся раскопки. А поучаствовать в них было моей мечтой с самого детства. И я поехал. Был август, начались холодные вятские дожди. Я хорошо помню, что долго шел от Котельнича. И как раз в районе  деревни Муха увидел две брезентовые палатки рядом с огромными кучами песка. Стол из деревянных ящиков. Посуда валяется на линии прибоя. И когда я пытался ее помыть, на меня тут де наорали, что пропадают ценные жиры. И посуду мыть нельзя – мол, вымоется она сама. На столешнице, роль которой выполняло дно плоской лодки, стояла водка. В мою первую ночь, когда мы уже легли спать в палатке, я стал будить своих товарищей, так как был невероятный грохот и свет над нами. Оказалось, что ночью работал ковш, который именно над нашей палаткой носил по пять тонн мокрого песка. Свет от крана, скрежет и звуки ссыпаемого песка. И так всю ночь. Меня попросили не мешать спать. Мол, дело обычное. К этому я потом тоже привык. Выбора не было – спать хотелось дико. Быт был на грани фантастики. Но люди были одержимы идеей.

Когда я первый раз вышел на раскопки, я понял, что ничего не понимаю. Когда меня подводят к ямке на берегу и говорят что это скелет парейазавра, то я был шокирован: прослойки в глине…. А это оказались кости. Но спустя месяц я уже свободно владел всеми латинскими названиями животных и сам искал скелеты.

К слову, надо отдать должное Дмитрию Сумину. Он был человеком увлекающимся и увлекающим. И по своему складу характера и неординарности очень похож на Великого Комбинатора Ильфа и Петрова.

Было уже по-осеннему холодно. И мы взяли старую баржу в пароходстве. В нее набивалось человек 7-8. Нары были в три слоя. Сумин жил внизу под нарами. Утром можно было наблюдать такую картину: Дима Сумин стоит в трусах и достаточно затасканной футболке по колено. Чешет голову. И начинается утренняя побудка. Металлическое окно у нашего барака припирала деревянная палка. И для того, чтобы все быстро проснулись, он выбивал ногой эту палку. Дальше был звук падающей на металлическую палубу металлической решетки. И звучала тирада: «Что вы спите, пора вставать, времени уже пять утра».

То же самое было с приготовлением еды. Дров не было. Мы вылавливали топляки из реки. Договаривались с капитанами проходящих пароходиков, чтобы они нам отдавали отработанную солярку. И в эту солярку мы замачивали дрова. Они там пропитывались. Дальше закидывали их в печку, заливали опять же соляркой и поджигали. С улицы выглядело здорово: из трубы старой ржавой баржи вырывался трехметровый столб дыма и с искрами.

Чай тоже готовили своеобразно. В огонь печи клали металлический колун. Аккуратно его доставали при помощи кочерги. И опускали в наполненный водой старенький чайник.  Нужно было резко его закрыть. И чайник начинал прыгать и кукарекать.

В то время интерес к нашим работам был огромный. Начали приезжать люди и интересоваться, что делаем. Материал, конечно, тогда брался не профессионально. Много монолитов разрушалось. Но находок было много, очень много. Практически через каждый десять-пятнадцать метров были раскопы. Уже позже я узнал, что практически все эти скелеты парейазавров уехали на запад в Англию и там благополучно исчезли, потерялись. Но, тем не менее, чему я научился – так это работе с палеонтологическим материалом, так как подход совсем иной, не как при  археологических раскопках.

Весь сентябрь 1991 года мы отработали на местонахождении. Осень была холодная. Пару раз мы чуть не утонули. Но все монолиты мы в итоге погрузили на машины. И тут у меня возник выбор: поступать на исторический факультет, или же поступать в академию художеств. Но Дмитрий настолько нас увлек палеонтологией, что когда он предложил поработать в «Каменном цветке», при этом, поступив в МГУ, я согласился. Может и безумие, но тогда я уже занялся наукой на профессиональном уровне.

А это уже раскопки в современное время

За все годы нашли только один скелет хищника

С весны 1992 года я уже сам возглавил экспедицию. Причем, зимой мы занимались препарацией. И уже весной в Котельнич привели половину скелета парейазавра. В моем подчинении было почти 30 человек. К нам начали ездить иностранцы. Тогда к нам впервые приехал Роберт Райс, профессор палеонтологии  из университета Торонто.

И опять было колоссальное количество находок. Для того, чтобы всех разместить, уже задействовали судно. Правда оно периодически тонуло, потому что дно было в дырках и их затыкали всеми подручными материалами. Весной 1992 года нам безумно повезло. В районе городского кладбища мы нашли несколько скелетов дицинадонтов. До этого был найден только один фрагмент этого животного! Это была редкая палеонтологическая удача. За 92 год мы обнаружили несколько десятков скелетов и черепов. Так же этим летом мне посчастливилось найти полный скелет хищника, который впоследствии был назван вятский горгонопс. И это тоже была сенсационная находка. Так как до этой находки считалось, что во времена Пермского периода существовали только травоядные, а хищников не было вообще. Но по сей день это единственная находка хищного животного того периода развития земли. Я же его и препарировал потом. И сейчас этот скелет является украшениям коллекции Московского палеонтологического музея. В кировском музее есть слепок, точная копия этого скелета.

И так вот начались системные раскопки. И каждый год было огромное количество находок. За 20 лет фауна котельничского местонахождения расширилась от одного вида – парейазавра, до 20 видов самых разных животных. И вот сейчас уже смело можно заявлять, что местонахождение в Котельничском районе – самое эталонное в мире для изучения Пермского периода для палеонтологов всего мира.

В настоящее время решается вопрос о придании местонахождению статуса федерального охраняемого объекта. И это правильно, так как буквально на днях я приехал с раскопок. И там нашли скелетик животного. Это зверообразная рептилия. Это один из самых прогрессивных видов того периода. За миллион лет до появления динозавров эти животные уже были покрыты шерстью. Возможно, обладали теплокровностью. И эти удивительные существа являются прапредками млекопитающих. Возможно, что может принадлежать и новому виду. Радует то, что мы смогли создать прецедент и на одном местонахождении группа специалистов работает в течение многих лет.

В фондах музея лежит огромное количество материалов, которые еще не обработаны. И возможно, что научные открытия просто лежат у нас прямо перед носом. Еще одним эталонным местом раскопок является плато Карру в Южной Африке. Но там достаточно плохая сохранность материала.

Так выглядела самая первая выставка древних рептилии в городе Котельниче в 1994 году

 Все идеи за неимением бумаги записывали на «пипифаксе»

- В 1994 году происходит ликвидация кооператива «Каменный цветок». Я в то время как раз там и работал и одновременно учился на двух факультетах МГУ. И тогда возникла дилемма – уходить  в коммерцию и дальше, или же заняться наукой. И именно тогда мне пришла идея – создать музей в городе Котельниче. Эта идея была не только моей. Холодным сентябрем 1991 года, когда мы сидели с Суминым и Колондадзе, мы мечтали. Все идеи мы записывали на «пипифаксе» - за неимением бумаги это был рулон туалетной бумаги. У меня эти «пипифаксы» сохранились. И то, что там написано, реализовалось на сто процентов. За исключением деталей. То есть, мы планомерно добиваемся того, что тогда было заложено.

Итак, в 1994 году я приезжаю в Котельнич с немаленькой суммой денег – 5 000 долларов. И вместо того, чтобы купить себе квартиру в новом для меня городе, я вложил все эти деньги, я вложил их в полевые работы. Мы тогда взяли уникальные материалы. Но вот куда их девать – было совершенно непонятно. Но нам и тогда повезло – тогда Котельничский филиал краеведческого музея возглавлял Андрей Игошин. И он предлагает нам для наших находок занять не подвал, где мы обитали, а на деревянных стеллажах лежали наши находки. Андрей Александрович ужаснулся и тогда он нам помог выбить один из залов бывшей библиотеки.  Тогда мы начали обрабатывать те находки, что нашли на нашем местонахождении. Я так же тогда нам помог и институт палеонтологии. Они разрешили нам сделать слепок скелета шестиметрового тарбозавра. Он и сейчас украшает нашу выставку – это ревностно любимый нами Кешенька.

И тогда же летом туристом приехал мой компаньон в будущем Владимр Масютин. И вместе с ним 24 ноября 1994 года состоялось торжественное открытие Котельничского палеонтологического музея. В то время он имел статус филиала отдела историко–архитектурного  музея. Статус был, но работы у нас так и не было, так как ни одной ставки нам тогда так и не дали. Ремонт мы тоже делали сами. Андрей Игошин тогда строил себе дом, и у его оставались стройматериалы. Он их нам привез.  Мы делали из бумаги имитацию камня, «несильно битое стекло», как его назвал Андрей, пошло на витрины. В ход шло все – ДВП, доски. На открытие приехали и Сумин и Колондадзе. И как это ни странно, после открытия музея тут же начались проблемы. На нас обиделся палеонтологический институт за то, что материалы, которые мы раньше отправляли им, сейчас будут оставаться в Кировской области. Начались претензии со стороны краеведческого музея, который посчитал, что мы занимаем из помещения. И начались интриги. И в итоге…к нам пришли пожарные. Именно так избавляются обычно от  конкурентов. Нас закрыли. Мы, конечно, очень обиделись. Понятно, что музей был сделан из картона практически и на самом деле многим требованиям мы не соответствовали. Но мы очень хотели, чтобы это все не заглохло, а развивалось. Мы вывезли все экспонаты к нашему старому другу и сочувствующему человеку Андрею Игошину. Там же и препарировали. Потом периодически мы открывали выставки. Потом мы оказались в старинном дома Рахманова (писателя – прим. Авт). Потом еще несколько раз меняли мест о жительства.

На открытии Котельничского палеонтологического музея. Слева направо: Максим Корчемкин, Альберт Хлюпин, Дмитрий Сумин, Владимир Масютин, Николай Каландадзе. Фото: Валерия Токаева

«Впору было «караул!» кричать»

В мае 1995 года мы наконец-то получили статус Котельничского палеонтологического музея. Помог нам тогда в этом глава администрации района – Сергей Крутихин. И с тех пор началась формально-официальная история музея. Злые языки вещали, что экспозиции нет, что нас закрыть надо. Зарплату не платили по полгода. Были несколько раз предложения, мол, продайте экспонаты. Но мы отсекали такие предложения. И, несмотря на сложности, мы все пережили. В 1999 году нам предоставили помещение заброшенного кинотеатра «Родина». Огромное полуразрушенное помещение. Опять же пилили, строгали. Но сделали достаточно качественную экспозицию, которая показывала всю историю развития земли. Где представлена была как минерология, так и геология, так и история происхождения человека. В геологическом институте нам предоставили возможность изготовить слепки костей ископаемых животных. И музей стал выглядеть более достойно.

Но в 2000 году из кинотеатра пришлось уехать. На тот момент возникла ситуация, что либо нужно было закрывать музей, либо искать выход. И я бы сказал, что я нашел самое на тот момент нетривиальное решение. Мы узнали, что Кировский краеведческий музей в Кирове не знает, чем заполнить два пустующих зала. И мы им предложили нашу экспозицию. И за пару дней собрав все экспонаты, переехали к ним. А тем временем, чтобы сохранить штат сотрудников, я обратился к знакомому предпринимателю-москвичу. И он нам купил четырехкомнатную квартиру, где мы и устроили нашу лабораторию, а так же и жили сами. То есть, сохранив штат музея, сохранив экспозицию, мне удалось вырулить из этой сложной ситуации.

Затем нам предложили снова открыться в Выставочном зале города Котельнича. И по сей день там находится филиал.

Потом возникла необходимость передать музей в область, так как город не мог его содержать. Нам предложили какое-то помещение…внимание…в деревне Караул!!! Впору было «караул» кричать. Глава поселения встретился с нами и тоже сказал, что у него нет таких денег, чтобы содержать музей. И еще с самого начала создания мы позиционировали его как региональный. Нам удалось достучаться до губернатора Кировской области Николая Ивановича Шаклеина. И благодаря его поддержке мы получили документ – распоряжение о создании Кировского областного палеонтологического музея осенью 2006 года.

 В 2007 году он был переименован в Котельничский областной палеонтологический музей. Правда, задавали вопрос, что у вас там за Котельничская область появилась. Забавно. Но как-то так. Затем мы снова открыли выставку в Краеведческом музее. А потом уже стали решать вопрос о переезде в Киров. И совершенно неожиданно пришло решение – в новом здании театра кукол оказались свободные площади.

Пришлось ждать, пока здание будет  достроено. Как раз в то время в Котельнич приехал нынешний губернатор Никита Белых. И понял, что экспонаты нельзя хранить на таких площадях. И взял под личный контроль наш переезд. И в конце 2009 года у нас уже работала здесь экспозиция. Причем, открывал наш музей министр культуры Авдеев.

Так музей выглядит сейчас

Киров станет международным центром палеонтологии?

Сейчас мы вынашиваем несколько долгоиграющих перспективных планов. Они не возникли спонтанно, они являются продолжением нашей деятельности и тех идей, которые в 1991 году писались на «пипифаксе».

Это позиционирование Кировской области как кладези палеонтологических ценностей Пермского периода.

Это установка двух скульптур – парейазавра у железнодорожного вокзала города Котельнича. И горгонопса у здания музея в Кирове.

 Еще идея – это создания музея под открытым небом, Динопарка в парке Аполло.

Так же в планах создание полевой научной базы. Пока непонятно, каким будет источник финансирования и какой проект нам удастся построить. Скорее всего, когда база будет построена, тогда и реализуется идея создания единого всемирного центра изучения фауны Пермского периода. Уже будет не стыдно проводить международные конференции.

Так же планируем придать котельничскому местонахождению статус федерального, а потом и получить защиту от ЮНЕСКО. То есть – проталкивание данного объекта во всемирное наследие.

Я уже вышел с инициативой создания Вятского музея естественной истории, который будет включать в себя и историю развития земли. И в том числе палеонтологию. То есть это как раз и будет музей будущего. Такой, чтобы утром туда пришла семья, а вечером вышла, отдохнувшая и полная впечатлений. Так же это будет и налаживание международного сотрудничества.

Так пока выглядит проект палеобазы, которая вполне может стать центром мировой палеонтологии

Источник vyatka.ru